Песенка для Нерона - Страница 59

Я стоял, упершись руками в колени.

— Этот человек, — сказал я.

— А что с ним?

— Остия, — трудно говорить, когда твои легкие будто зажимают в тисках. — Помнишь, я рассказывал тебе. Я сидел у стены, жалея себя, и какой-то совершенно незнакомый мужик подошел и дал мне денарий.

Луций Домиций кивнул.

— И что?

— Это был он.

— Что? — он вылупился на меня. — Ты уверен?

— Совершенно, твою мать, так точно.

— Но... — он некоторое время стоял, открывая и закрывая рот, будто пытался заговорить, но все слова как раз конфисковали приставы. — Ты шутишь, — сказал он наконец.

— Ну да, конечно. Я все придумал. Пошел в жопу, Луций Домиций. Клянусь тебе, это тот же человек. Клочковатая борода, кругленький животик и лицо, как у кролика.

— Должно быть, совпадение, — сказал он, но таким тоном, что было очевидно — он и сам в это не верит, так что я и спорить не стал. — Итак, — продолжал он, — кто он такой, по твоему мнению?

— Понятия не имею. Но у меня самое легкое подозрение, что нам он не друг.

— Но это черт-те что, — он поскреб подбородок так яростно, что чудом не пустил себе кровь.

— Мне не показалось, что он тебя узнал. Я хочу сказать, что если это тот же человек, и он нас выследил, конечно, он должен был знать, что раз вы с ним уже встречались, то ты узнаешь его, если он к нам подойдет.

— Значит, его это не волновало, — сказал я. — Думаю, он специально так сделал, чтобы мы знали, что он по наши души. Просто чтобы помучить нас, напугать нас до потери пульса, прежде чем убить.

Луций Домиций насупился.

— Это ты так говоришь, — сказал он. — Но на самом деле он просто маленький жирняй, мы уделаем его со связанными руками.

— Ну да, конечно, — сказал я. — Если только в следующий раз он не явится с двумя взводами городской стражи на пятках.

— Ему сначала понадобится нас найти.

— Ну, в последний раз у него неплохо получилось.

Луций Домиций сел и прислонился к стене.

— Я думаю, это все же совпадение, — сказал он. — Или так, или — если он все-таки нас преследует — ему просто крупно повезло. Сам посуди, да как он вообще мог нас найти? Мы не останавливались на постоялых дворах, ничего такого.

Я покачал головой.

— А что насчет сицилийца, которой заявился в поместье Гнатона? Это тоже было совпадение?

— Да, но... — он нахмурился. — Ладно. Даже если кому-то и удалось выследить нас дотуда, то как он передал весточку своему приятелю в городе, чтобы тот искал нас именно в этом месте? Что-то тут не сходится.

— Еще как сходится, — ответил я. — Сам подумай. Сперва он видит меня в Остии...

— Видит тебя, — сказал он. — Извини, если это прозвучит грубо, но кому, блин, может потребоваться выслеживать тебя от самой Сицилии до Рима?

— Сперва, — повторил я, — он нашел меня в Остии. Я предполагаю, что он работает на Сицилийца, психа, который перебил солдат — он нас преследует, он смекнул, что мы должны были оказаться на том самом зерновозе, поэтому послал своего приятеля вперед на быстроходном судне, чтобы перехватить нас, когда мы доберемся до Италии, так? Но ты спрыгнул с корабля, помнишь? Поэтому Кролик, который ждал в Остии, не увидел тебя, но зато увидел меня...

— И дал тебе денарий. Нам бы побольше таких смертных врагов.

Я пропустил его слова мимо ушей.

— Он увидел меня, — сказал я. — Но не тебя — я предполагаю, что гонятся они как раз за тобой, он и Сицилиец — поэтому он стал разбираться, что приключилось с тобой, возможно, пошел и поговорил с капитаном, который рассказал ему, что ты сбежал. К этому времени Сицилиец прибыл в Италию...

— Ладно, — перебил он. — Но почему он послал Кролика на первом корабле, а сам остался ждать другого?

— Помолчи, я не могу думать, пока ты болтаешь. Сицилиец прибывает, узнает от Кролика, что ты соскочил с корабля; они разделяются и обыскивают окрестности, проверяя все места, где можно найти работу, и тут-то Сицилиец и попадается нам на глаза у Гнатона. Затем мы выдаем себя, сбежав перед получкой — я говорил тебе, это плохая идея, но ты не слушал — Сицилиец понимает, что мы, скорее всего, направляемся в Рим. Он отправляет гонца и велит Кролику высматривать нас...

— И Кролик берет и отлавливает нас на улице. В городе с миллионом жителей. Ну да, конечно.

— Нет, ты не понял, — сказал я. — Это ведь тебя они ищут, так? Они знают, кто ты такой. Поэтому, конечно же, они знают, что первым делом ты захочешь взглянуть на свой старый дом, дворец, как сраный Одиссей из сказок. Кролику всего-то надо было поболтаться в районе Золотого Дома — и вот они мы. Все сходится.

Он обдумал мои слова.

— Если ты прав — я не говорю, что согласен с тобой, но если ты прав, мы снова по уши в дерьме. Но чего я не понимаю — это Сицилиец. Если Сицилиец за мной охотится, почему он отпустил меня в тот раз, по дороге в каменоломни? Почему не отвел к магистрату и не сказал — ты знаешь, кого ты поймал, приятель? Всего лишь величайшего злодея в истории. Вместо этого приключилась безумная история со стражей, после которой он отпустил нас, ради всего святого. Да он даже денег нам дал.

Я пожал плечами.

— Может быть, он только потом понял, кто ты есть, я не знаю.

Может, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он тебя нашел; может, он хочет убить тебя сам, как-нибудь с фантазией, и заурядное публичное распятие ему не подходит. Или он вообще не хочет тебя убивать, потому что думает, что у тебя есть какая-то секретная информация, которая ему нужна...

— Проклятие, — у Луция Домиция появилось выражение перепуганного хомяка, которое, как я знал, означало внезапное озарение. — Сокровище Дидоны.

Я посмотрел на него. Самое время начинать бредить, подумал я.